bey | Е.Гайдар о социализме (Reply)

Детские болезни постсоциализма

Разумеется, есть перлы, типа:

Последнее коммунистическое правительство М. Раковского сделало польским реформаторам поистине царский подарок, разморозив летом 1989 года цены и приняв политическую ответственность за этот непопулярный шаг. Последнее коммунистическое правительство СССР во главе с В. Павловым нам таких подарков не заготовило.

Насколько помню, пыталось, но ему не дали. На съезде "нардепов" во все тяжкие прокатили попытку поднять цены на табак, спиртные напитки и деликатесы, как несоциалистическую по сути.

Английский налогоплательщик XVII века знал, что государство ничего не делает даром. Он был убежден в том, что король должен жить за свой счет, а если требуются чрезвычайные расходы, то на это есть парламент — собрание представителей налогоплательщиков, — который и решит, стоит ли такие расходы предусматривать, и если да, то из каких налогов их надо оплатить. Знал он и то, что баловать короля деньгами не следует, а то еще затеется с никому не нужными завоевательными походами.

Типа, умалчивается, что на одного "английского налогоплательшика, который знал и который считал" приходились сотни других налогоплательшиков, на которых первым налогоплательшикам было положить с пробором, что они там знают или считают. А когда эти вторые, неправильные налогоплательщики, кроме своего знания и считания начинали еще и говорения, то их лишали последних портков и затем просто вешали за шею силами первых, правильных.

Но кое что высказано справедливо:

Модель отношений мудрых и добрых родителей (власть) и неразумных, но послушных и благодарных детей (народ) неплохо работает в условиях устойчивого социализма. Но в ней таятся и встроенные факторы риска. Чуть повзрослев, дети могут решить, что им недодают игрушек и карманных денег, начать дерзить взрослым, а то и просто своевольничать. Тем более если у них, как у поляков, есть разбросанные по всему миру родственники, и поэтому они точно знают: там, в капиталистической загранице, в чужих домах, и игрушки лучше, и сладостей дают больше.

Разумеется, в польском освободительном движении 70—80-х было много достойнейших, зрелых людей, готовых отдать свою жизнь за свободу и свержение ненавистного репрессивного режима. Но многое было в этом движении и от ребенка, взбунтовавшегося против родителей. “Давайте повышение зарплаты, социальных выплат, не трогайте розничные цены, а откуда вы возьмете деньги на все это — ваше дело, вы же власть”. Власть на опыте убеждается, что обсуждать с вышедшим из послушания дитятей нереализуемость его требований — бессмысленно. Это не его заботы, он точно знает: у родителей есть, просто надо заставить их раскошелиться.

На этапе заката социализма отношения власти и общества остаются патерналистскими, но их характер меняется. Теперь власть — это не строгий, но справедливый отец, а отчим, жадный, но слабый и трусливый. На него надо прикрикнуть хорошенько, припугнуть, прижать к стенке, и он все даст — куда денется. Отсюда и в СССР, и в Польше конца 80-х — экономика популизма, слабеющая власть, выдающая под напором общества все новые и новые нереализуемые обещания и принимающая необоснованные расходные программы, развал государственных финансов, исчезающие с прилавков товары. Чем больше популистских решений, тем хуже дела в экономике. Чем хуже дела в экономике, тем мощнее напор на власть. Запоздалые попытки привлечь ребенка к обсуждению дел в семейном бюджете, объяснить, что там давно гуляет ветер, бессмысленны и беспредметны. К тому же для детского эгоцентрического мышления характерно нарушение законов сохранения. Ребенок часто действительно не способен понять — как это “нет”, когда очень хочется.